Теперь, когда я овладел сонетом,
Иль он моей душою овладел,
Мне кажется, что я витаю где-то
Вдали от всех земных насущных дел.

Но кто о них не помнить дал мне право?
Кто о себе дал право возомнить?
Кто указал мне место переправы
И в руки дал оборванную нить?

Кто б ни был он, кому какое дело?
Уключин скрип. Причальной цепи стук.
Я озираюсь медленно вокруг -
Где мы, душа? Куда ты залетела?

Темно в глазах от яростного света.
Молчит душа и не дает ответа

Молчит душа и не дает ответа.
Ей более пристала немота,
Чем споры с жадным телом. Без просвета,
Без продыха сжирает суета

Всю нашу жизнь. В любое время суток
Она - как кислород, привычна нам.
И я не пожелаю и врагам
Из мельтешенья выпасть на минуту,

Не то, что на день, месяц или год.
Куда бежать? Никто не даст ответа.
Да от свободы всяк с ума сойдет,
Не все ль равно - тюремщик иль поэт ты.

Поэтому неясно мне пока,
Куда нести Пегасу седока?

Куда нести Пегасу седока?
В какие тайны жизни погружаться?
Коль левая не ведает рука,
Что правая творит. Ведь может статься,

Узнав всю правду, потеряем нить
Известных всем, казалось бы, событий.
Что образ Времени не сотворить
Из путаных, случайных междометий.

И есть ли он, единый? Иль нельзя
Все уложить в понятную картину?
У каждого - отдельная стезя,
Своих хиросплетений паутина?

Не мучайтесь - лететь приятней нам
По небу к лучезарным облакам!

По небу к лучезарным облакам,
И в будущее счастье. С комприветом!
Десятилетья вдалбливали нам,
Что тени исчезают на рассвете.

Жизнь станет лучше, станет веселей.
Хоть шея тоньше, но зато длинней…
Длинней рука вождя и это важно
Для всех не в меру преданных сограждан.

Вообще, знать меру надобно во всем -
Особенно в науке угожденья.
Склонишься ниже нужного и лбом
Достанешь до объекта поклоненья.

А впрочем, все одно - иль к трону жаться
Иль в подземелье мрачное спускаться.

Иль в подземелье мрачное спускаться
За светом правды. Иль сойти с ума.
Ау, Вергилий мой! Сумел я потеряться.
А, может, потерялась боль сама,

Чрез невозможные переступя пороги?
Немеет речь. Отказывают ноги.
Глаза не видят. Сердце не стучит.
Лишь тишина пронзительно кричит

Истошным голосом. Я выбраться не чаю
Из этого дерьма. Так острый шок
Сознанье отключает, как мешок
На голову больную надевает.

От морока подобных провокаций
Теперь наивно было б зарекаться...

Теперь наивно было б зарекаться
От повторений прошлого. Хотя
Наш патефон давно стало заикаться
Сипеть, хрипеть, и выть, как сто котят,

Которым дверью прищемили яйца.
Теперь, пожалуй, только у китайцев
Найдешь марксистки правильную речь...
Но ими, право, можно пренебречь -

Что нам китайцы? Пусть их миллиарды
Они трудолюбивы? Ну и пусть.
Зато в карманном мы сильны бильярде
И в этом наш особый, русский путь

И своей ленью защитимся мы
Не только от сумы, но и тюрьмы.

Не только от сумы, но и тюрьмы...
Кому охота почивать на нарах!
Но подлетая утром к Сыктывкару
Ряды бараков сверху видим мы.

И поджидают дорогих гостей
Гулаговские крепкие жилища...
Они не превратятся в пепелища,
Подпитываясь пеплом из костей.

Им на столетья хватит той подпитки,
Должно надолго крови им хватить,
Хоть мы и не оставили попытки
Об их существовании забыть.

Но как забыть нам о всесильи тьмы
Живя в стране, что заслужили мы?

Живя в стране, что заслужили мы,
Сойдешь с ума от логики печальной:
Всего свободней дух внутри тюрьмы,
А вне ее - в цепях распят кандальных.

И нам дана свобода выбирать
Что лучше - быть накормленной скотиной
Иль с голоду на воле умирать,
О золотой забывши середине.

Ах, воля, воля! Кто тебе не рад?!
Мы все тебе, конечно, присягнули…
И, как обычно, палку перегнули,
И побежали с флагами назад.

Ведь вечно хочет жрать отчизна наша,
Которая не сеет и не пашет.

Которая не сеет и не пашет,
На митингах ругается и пляшет.
И носится с портретами вождя
Не убоявшись снега и дождя.

Каков народец, такова и власть...
Упасть, отжаться и опять упасть.
Украсть, покаяться, опять украсть,
На нищете нажироваться всласть.

Вот такова отечества краса,
Но мы не лучше... Просто повезло им
Увидеть первым небо голубое...
А нам - с овчинку эти небеса.

Вот мой народ - уже и кровь он льет,
Но словно птичка божия живет.

Но слово птичка божия живет
Моя страна. Надеется и ныне
На что - неважно. Пусть наоборот
Развернуты вчерашние святыни.

Повергнуты, растоптаны во прах,
Пусть равнодушьем обернулся страх,
Разумного зерна и нынче мало
В пути, которым мы бредем устало.

Куда, Бог весть! А ведает ли Бог
Распятый многократно и бездумно,
Куда-зачем идет народ безумный,
По самой ненадежной из дорог?

История вослед им ручкой машет -
Ей никакой позор, увы, не страшен.

Ей никакой позор, увы не страшен.
Хоть мир хихикает над "мэйд ин рашен"
Но что нам мир - мы сами по себе
Единственные в собственной судьбе.

Нам путь чужой - дорога в никуда,
Нам ум чужой указом быть не может.
Нам дурь своя понятней и дороже
Чужой премудрости. О, видно никогда

Как мир живет, не жить нам, хоть убейся
Воротит нас от этаких манер,
Вот если б было водки, хоть залейся,
Россию всем бы ставили в пример.

Ах, если б, да кабы - который год
Она все жвачку пресную жует.

Она все жвачку пресную жует
О том, о сем, о пятом, о десятом...
И камни в свой бросая огород,
Она сама себе, как враг заклятый.

Да и кругом, поди, одни враги
Проклятые буржуи-сионисты,
Стараются все, Боже, помоги,
Нас развалить. Ах, дело здесь нечисто!!

А мы то сами - божии агнцы,
Страдальцы, бедолаги, страстотерпцы
И ни в певцы нам выйти, ни в купцы,
Нам бы колбаски, маслица и хлебца.

Что могут знать борцы за тунеядство
О пользе процветанья и богатства?

О пользе процветанья и богатства
Нелепо слушать в этой стороне,
Где проповедь всеобщего пиратства
Должна устроить каждого вполне.

Отнять и поделить - вот наше право,
Вот наше пониманье вещей.
Оно в нас въелось, как в клопа отрава
Мы дорожим им, как яйцом Кащей.

Мы выбить глаз себе дадим спокойно,
Когда соседу выбьют оба-два,
Из-за чего мы затеваем войны,
Постигнет человечество едва ль.

Гордимся мы тысячелетним рабством,
Морального не убоявшись блядства.

Морального не убоявшись блядства,
Мы прах десятилетий отряхнем.
Забыв про лозунг равенства и братства,
Другой себе в угоду подберем.

А, может быть, и вовсе обойдемся
Без оного. Спокойней будет нам.
Среди торговцев, полонивших храм,
Найти Христа, мы ,право, не возьмемся.

И, слава Богу! Хватит потрясений!
"До основанья сроем..." А зачем?
Сизифов труд внушает отвращенье,
А он не самый мерзкий, между тем.

И Время вновь берет нас на поруки...
Ну, как ему не умереть со скуки?!